Умер в возрасте 2 лет — вернулся в семью через 12 лет

Кэти было всего 16 лет, когда она родила незаконнорожденного сына Джеймса в марте 1978 года в Чикаго. С отцом ребенка не было никаких отношений.

Кэти переехала в отдельную квартиру, отказалась закончить среднюю школу и посвятила себя своему сыну. Он был «хорош» и мил со своими светлыми вьющимися волосами.

Вскоре после того, как Джеймс научился ходить в 16 месяцев, Кэти заметила, что он хромает. Однажды Джеймс упал на пол в гостиной и не мог встать сам. Она подняла его, и оказалось, что он не может встать на ногу, это вызывало сильную боль.

Ей пришлось немедленно отвести его к врачу, и он диагностировал перелом ноги, а также узел над правым ухом. Обследование узелков и костного мозга показало, что у Джеймса была метастатическая нейробластома — заболевание, которое часто приводит к летальному исходу у маленьких детей. Мир Кэти рухнул.

Началась длинная серия лучевой и химиотерапии. Кэти отказалась думать о смерти своего сына и преданно ухаживала за ним в надежде на его скорейшее выздоровление.

Но Джеймсу становилось все хуже и хуже. Он не мог переваривать пищу и должен был питаться внутривенно. Для этого ему сделали разрез на правой стороне ключичной вены, в которую был вставлен катетер. От него позже остался прямолинейный шрам на шее.

Когда Джеймсу стало лучше, 18-летняя Кэти снова отвезла его домой. Вся ее жизнь вращалась вокруг ее сына и ухода за ним.

Несколько месяцев спустя она была вынуждена вернуться в клинику из-за сильного кровотечения, вызванного опухолями во рту. Кроме того, у него развилась большая опухоль за левым глазом, которая ослепила глаз и заметно деформировала левую сторону его лица.

Врачам пришлось сдаться. Они ничего не могли сделать для Джеймса, и поэтому мать снова забрала его домой, на этот раз осознавая, что он скоро умрет.

У нее не было выбора. Она должна была ухаживать за ним и смотреть, как ему становится все хуже и хуже, не имея возможности помочь ему.

Маленький Джеймс заметил, что его мать все время выходила из комнаты, не в силах сдерживать слез. Он сказал, что она не должна плакать из-за него, и даже разозлился, когда она не могла успокоиться. Он сказал: «Мама, не плачь по мне больше!». 10 апреля 1980 года Джеймс умер в возрасте двух лет.

Родственники не могли утешить Кэти в ее горе после смерти Джеймса, и поэтому она в значительной степени подавляла то, что произошло, создавая у ее родственников впечатление, что ее любовь иссякла.

Некоторое время спустя Кэти познакомилась и вышла замуж за Дона. У них скоро родилась дочь Кати. Но брак продлился всего 4 года и закончился разводом. В возрасте чуть более 20 лет она снова оказалась в положении матери-одиночки.

Несколько лет спустя она познакомилась с Билли, бывшим чемпионом по родео и моряком. Вскоре они поженились, и их первый ребенок, Джош, родился в 1987 году. На этот раз это были гармоничные супружеские отношения.

Билли знал печальное прошлое Кэти и обещал не спрашивать, чтобы не напоминать ей об этом. Он сдержал свое обещание.

В 1992 году Кэти снова забеременела, и в конце декабря ее сын Чад родился с помощью кесарева сечения.

Когда она только очнулась от наркоза, группа врачей в белых халатах принесла к ней ребенка, и доктор спросил: «Ваш муж сказал вам уже?».

Ее сердце екнуло, потому что после трагического опыта она ожидала только худшую новость. Она узнала от доктора: «У Вас родился сын. Но я хочу предупредить вас, что его левый глаз бесцветен. Правый глаз смотрит нормально, но мы считаем, что левый слепой».

Ожидая самого страшного, Кэти испытала некоторое облегчение от этого сообщения.

Когда она взяла ребенка на правую руку, она заметила косое, темное родимое пятно на правой стороне его шеи, там, где у Джеймса был разрез для внутривенного питания.

Знак выглядел не столько как типичное родимое пятно, сколько как шрам. Затем она осмотрела своего ребенка по всему телу и обнаружила кисту в 2,5 см за его правым ухом в том месте, где врачи у Джеймса вырезали образец ткани из узла за ухом.

Эти три соответствия физических показателей — слепой глаз, шрам на шее и киста за ухом — навели Кэти на мысль, что ее покойный сын Джеймс вернулся к ней как Чад, хотя она не читала книг о реинкарнации и не была знакома с идеями Нью Эйдж.

То, что она увидела у маленького Чада своими глазами, также было для нее более убедительным, чем ее баптистская вера, которая не отвергает реинкарнацию. Мысль о том, что ее сын Джеймс вероятно вернулся как Чад, была для нее большим облегчением.

Когда Чад подрос, Кэти заметила, что во время ходьбы он тянет левую ногу и нагружает правую. Он был спокойным и говорил тихо, как Джеймс в свое время.

Кэти сравнила изображения двух детей того же возраста и обнаружила, что левая сторона лица Чада была короче правой, как тогда, когда опухоль укоротила левую сторону лица Джеймса.

Цвет кожи Чада был также светлым, как и у Джеймса, в то время как у других детей Кэти была более темная кожа. У Чада, как и у Джеймса, были светлые волосы, хотя его родные родители и братья и сестры были темноволосыми.

В начале 1997 года, когда Чаду было четыре года, он неожиданно спросил свою мать, может ли она вспомнить свой «другой дом». «Какой другой дом?» — спросила она в ответ. «Оранжево-коричневый дом с шоколадной мебелью», — ответил он.

Затем он спросил о своих игрушках, о «красной игрушке, которая шумит, когда ее катишь». Кэти хотела больше информации вытащить из Чада и поэтому не ответила прямо, а спросила: «Почему ты хочешь вернуться в другой дом? Из-за игрушек?». Чад посмотрел прямо на нее и сказал: «Потому что я оставил тебя там».

Это было первое спонтанное замечание, которое говорило о том, что Чад идентифицирует себя с Джеймсом.

Когда Джеймс был ребенком, он и его мать фактически жили в квартире, дом снаружи имел оранжевую и коричневую кирпичную штукатурку, а их мебель была шоколадно-коричневой. Также у Джеймса была шумящая игрушка.

Ни у Чада, ни у его братьев и сестер такой не было, и ни Кэти, ни Билли никогда не рассказывали таких подробностей. Билли не знал Джеймса и никогда не видел того жилого дома. Фотографий здания также не было, ни снаружи, ни изнутри.

Чад не один раз упрашивал свою мать, чтобы она отвезла его в другой дом. Когда он вспоминал его, то говорил серьезным тоном, очень отличающимся от того, каким обычно рассказывал выдуманные фантастические истории.

Кэти избегала его просьб, Чада однажды это так возмутило, что он заявил: «Мама, я это не придумываю, это действительно так. Почему ты не позвонишь своему отцу и не спросишь его, где я жил. Он это знает!».

Невероятным, по словам Кэти, было то, что Чад вообще не знал ее отца, но отец жил недалеко от квартиры и могилы Джеймса.

В то же время (Чаду было 4 года) его мать и он также говорили о его слепом глазе. Чад спросил свою мать, нужна ли ему снова операция. Мать ответила: «Нет, тебе никогда не делали операцию». Чад сказал: «Да, у меня была одна, помнишь? Это было у меня над ухом».

Кэти спросила: «Над каким ухом?». И Чад указал на свое правое ухо. Джеймсу делали биопсию опухоли за правым ухом. Но Чад не смог ответить на вопрос, почему его прооперировали. На вопрос, больно ли это, он ответил: «Нет, я спал».

Поскольку Кэти полностью вытеснила трагедию с Джеймсом из своей жизни, она никогда не показывала фотографию Джеймса Чаду или кому-либо еще в семье. Когда она показала фото, чтобы увидеть, как отреагирует Чад, он заметно опустил подбородок, его глаза расширились, и он вздохнул.

«Что случилось?» — спросила Кэти и получила ответ: «Я хочу эту фотографию уже давно. Мне она нужна, потому что это я».

В другой раз Чад внезапно сказал за ужином: «Когда мне было 2 года, я заболел настолько, что не мог пить «7Up» (напиток). Затем я умер и вернулся. Если я умру снова, я вернусь опять». Никто кроме их двоих не знал о «7UP».

Этот случай произвел впечатление на профессора Стивенсона и доктора Джима Такера, его последователя в Универстите Вирджиния, настолько, что они изучили его более внимательно. Они изучили медицинские заключения и сделали несколько публикаций в медицинских журналах.

P.S. Впечатляют ли вас такие истории реинкарнации?