Лучший способ потерять себя в жизни и не найти

Рассказ этот написан в декабре 2016 года. Он основан на моем опыте путешествия в одно из моих не самых удачных, на мой взгляд, человеческих воплощений на Земле. Посвящается:

• всем тем, кто по каким-либо причинам испытывает страх проявить себя в жизни;
• всем, кто игнорирует свои истинные потребности, интересы и таланты;
• всем, кто не верит в себя и пропускает мимо шанс за шансом;
• всем тем, кто жалеет себя;
• всем тем, кто не позволяет своей душе развернутся и жить.

А также он посвящается памяти моего отца, с которым мы родились в один знаковый в земных воплощениях для нас день – в День зимнего солнцестояния — с разницей в 30 лет.

Как все начиналось

Та жизнь была в теле мужчины. Родился я в XIX веке в знатной, но не очень богатой семье в Московской области, в усадьбе у замечательных родителей.

Я был забавным кудрявым мальчишкой, умным, веселым, активным, впечатлительным и любознательным, с живым воображением. Меня родители очень любили и от всего оберегали.

С ровесниками я общался очень редко, только по праздникам, когда приезжали гости. Обычно в такие дни я играл с девочкой (очень деловитой и хозяйственной) и мальчиком помладше меня, они дети друзей моих родителей.

Я очень любил лето и летом любил проводить время в заросшем саду и на большой террасе с огромным дубовым столом и стульями – в летней столовой.

Мне были очень интересны насекомые, особенно муравьи: они напоминали мне людей. Как-то раз я здорово получил от гувернантки за то, что принес муравейник на террасу.

Я ненавидел лакированные туфли: они казались мне дурацкими (особенно пряжки на них) и неудобными, сильно сжимали ноги, но родителей они умиляли.

У меня была слишком чопорная гувернантка, я ее стеснялся и побаивался, мне не хотелось получить укор с ее стороны или осудительный взгляд.

Мне всегда было стыдно, когда она отводила маму в сторону и рассказывала о моем поведении, будто я не знаю, о чем она говорит. Зачем родителям нужно, чтобы она меня воспитывала, было не понятно.

Но я уверен, они хотели как лучше и желали мне только добра и поэтому наняли лучшую воспитательницу. Все мое индивидуальное проявление было задавлено на корню ее строгим воспитанием и условностями, а потом и гимназией.

Я почему-то с этим смирился, дал слабину, не стал сопротивляться, отстаивать свои позиции с самого начала. Поступление в гимназию и начало учебы избавило меня от строгого надзора, с одной стороны, но обернулось шоком, с другой.

Из родного уютного светлого дома, от любящих родителей попасть в чуждое, холодное, враждебное пространство, в недружелюбное окружение на несколько месяцев — это была тяжелая травма для моей чувствительной детской психики, повлекшая все дальнейшие проблемы.

Ведь до этого моим окружением были близкие и любящие люди, даже воспитательницу я в душе любил и видел в ней «родное» существо.

А тут я оказался в эмоциональной изоляции, среди чужих совсем беззащитный и не подготовленный к жизни в социуме, зато благодаря «лучшему воспитанию» совершенно не уверенный в себе.

В школе у меня не складывались отношения со сверстниками, они сторонились меня и часто даже вообще не замечали. У меня был только один друг — Миша, добрый, романтичный, легкий на подъем, открытый и веселый фантазер и в будущем тот еще ловелас.

Он видел во мне друга и настоящего меня, а не бесхребетного тюфяка. Мне кажется, что он верил в меня гораздо больше чем я сам.

Позже я ухаживал за одной темноволосой, красивой и скромной девушкой, но у нас не сложилось, я вел себя с ней слишком нерешительно и неуклюже. Увы, красивым и умным девушкам нравятся уверенные в себе парни.

В ледяном панцире

Как так вышло, что я отказался от себя и от любой борьбы, какой именно момент жизни оказался точкой невозврата, я так и не понял.

Я всегда делал только то, что ожидали другие, как положено, жил не своими интересами. Постоянный упадок сил, разочарования и хандра стали моими верными спутниками.

Я никогда не осознавал своих истинных желаний и потребностей, отгораживался от них, понятия не имел о своих талантах, жил постоянно в сторонке от всяческих бурных событий и ответственных решений.

Но, тем не менее, я много читал, в основном это были книги о путешествиях и приключениях. Часто предавался мечтам о дальних странах, о путешествиях, о подвигах и о большой любви, фантазировал, придумывал различные истории, но они не уходили дальше моих мыслей.

Я часто винил себя за то, что вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, я предаюсь бесплодным блужданиям разума. У меня ведь на самом деле было богатое воображение и литературный талант, но я не понимал этого.

Я мог бы стать хорошим писателем, но мне и в голову это не приходило всерьез.

Я даже и не пробовал писать, заранее считая, что эта идея провальна сама по себе, т.к. у меня недостаточно таланта по сравнению с «настоящими» писателями, да и нет опыта и вообще литературного образования.

А когда я представлял критикующих мою воображаемую «писанину» авторитетов этого дела, так у меня мороз шел по коже.

Позже я работал на государственной службе в конторе. Будучи человеком образованным и достаточно проницательным, я не разделял государственной идеологии того времени.

Многое меня возмущало, но так никогда и не было высказано даже себе самому, не говоря уже о поиске единомышленников и более «неправильных» вещах.

Впрочем, и карьерных высот я на госслужбе не достиг. Как до этого служил в армии — не удалось четко вспомнить, вроде бы письменной или архивной работой занимался.

В общем, я жил в ледяном панцире, никак не проявляя себя во внешний мир.

Хотя душа внутри кипела, пылала жаром и рвалась на свободу, холодная толща льда выражала во внешний мир лишь маски, лишь то, что отражалось на ее идеально гладкой, скользкой зеркальной поверхности.

Я жил кое-как, тенью внешнего мира, как пораженец, игнорируя свою индивидуальность, свои способности и потребности в самовыражении, всегда скрываясь за маской и опасаясь собственного голоса.

В возрасте около 40 лет я стал это понимать, и мне становилось от этого только тяжелее. Сил и возможности все изменить я не видел.

Одиночество и смерть

Жену я по-настоящему не любил, не знаю, зачем женился на ней. Она тоже считала, что загубила со мной свою жизнь, но жалела меня по-родственному.

Играл иногда в шахматы сам с собой, читал книги и предавался мечтам о южных странах и путешествиях, которые заканчивались досадой о том, что я этого не могу не то чтобы совершить, но даже написать об этом. Какое-то время мы жили вместе в усадьбе.

Как-то раз летом в гости, как снег на голову, заехал мой школьный друг Миша. Он недавно вернулся из Бразилии и с упоением рассказывал о той стране, а я слушал его, восхищаясь и представляя в красках все, о чем он повествовал.

Когда он уехал, я поднялся в свою комнату и горько плакал, как ребенок, о том, что мог бы с ним вместе путешествовать по миру и писать об этом, но не стал, винил себя в робости, никчемности и слабости характера.

Пристрастился к спиртному, выпивал в одиночку и ложился спать. Жене это в конце концов надоело, и мы разошлись. Я уехал в город.

Жил я один в московской квартире. У нас с женой было двое детей, к тому времени уже взрослых. С сыном я не виделся, у нас с ним не сложились отношения, вроде бы он сделал военную карьеру.

Я очень любил свою дочку, она была единственным светом для меня в этой жизни. Я был ей хорошим отцом, это мое единственное значимое достижение за всю жизнь. Она тоже любила меня и часто навещала.

У меня было двое замечательных внуков от нее. В старости я сильно скучал по ней и переживал, что долго ее не увижу, ждал ее писем с нетерпением, ждал, когда она с внуками приедет навестить меня.

Умер я в одиночестве в своей квартире перед Рождеством, 22 декабря, в День зимнего солнцестояния. Я ждал дочь с ее семьей, мы договорились вместе встретить этот праздник.

Я прибрал в квартире, купил самую красивую елку на Театральной площади, нарядил ее, приготовил всем подарки, разнервничался.

Я не был религиозным человеком, соблюдал традиции чисто формально, для меня Рождество было прежде всего поводом для общения, радости и веселья, возможностью встретиться с близкими и знакомыми, которых давно не видел.

Накануне я выпивал спиртное, не взирая на запреты доктора. Сердечный приступ случился внезапно. Я шел к своей кровати, и вдруг мне стало плохо, перехватило дыхание, сжало в груди, закружилось все вокруг, я упал, потерял сознание и умер. Жаль, конечно.

Я был хорошим, добрым, мягким человеком, но слабохарактерным и нереализованным, я очень сожалел, что так жил и что не хватало смелости проявить себя, я сожалел о не сделанном.

В жизни я пребывал в постоянном неосознаваемом разладе с собой, это меня сильно измотало, жизнь в самозаточении выпила все соки, я был в полном расстройстве.

Тело я покинул, когда мозг перестал реагировать на меня и тело было мне больше не подконтрольно. Я просто понял, что уже не связан с ним, и спокойно отделился. Было чувство пробуждения, освобождения и отрезвления, прояснения и легкости.

Поначалу я запаниковал: «Как же, доченька приедет, а я умер и не сказал ей, как люблю ее, не поздравил с праздником. Она приедет и будет плакать! Внуки увидят дедушку мертвым!» Но потом принял случившееся, успокоился и решил их дождаться, чтобы успокоить.

Приехала карета, они поднимаются, долго стучат. Зовут консьержа. Дочь уже поняла, в чем дело, я направил ей это ощущение и передал спокойствие и знание о моем присутствии рядом.

Она не плачет, она ощутила мое присутствие, но это не надолго. Приехали полицейские, взломали двери. Она вошла, увидела мое тело и плачет над ним. Ее муж стоит в дверях с детьми и не пускает их внутрь, они тоже плачут.

Домой

Слившись с потоком сквозняка из открытых дверей, я передал дочери последнее прощание и стал подниматься все выше и выше над Москвой.

Шел снег большими хлопьями, и сквозь его пелену мерцали желтые огни фонарей и окон; по улицам то и дело проносились лошади с санями; люди, торопясь, несли праздничные ёлки.

Мелькнула медицинская карета, наверно за моим телом. Город становился все меньше и меньше, когда он скрылся от меня за пеленой облаков, я увидел звездное небо и услышал зов вечности.

Передо мной открылся темный воронкообразный коридор прямо посреди звездного неба, я нырнул в него и медленно поплыл.

Скорость нарастала медленно, периодически я переставал осознавать себя, сил совсем не было, путь давался с трудом, потом что-то подхватило меня и само понесло.

На другом конце черной трубы, вдалеке, меня приветствовали неясные образы, я никого не узнал из тех, кто меня встречал.

Помню, что какой-то маленький знакомый «ангелок» вытащил меня из тоннеля, т.к. я будто бы застрял там. Все казались одинаковыми, с внешностью «купидонов», они что-то вокруг меня делали и поливали золотым светом, но мне было все равно, я их не слышал и не понимал.

Отважный рыцарь, герой волшебной страны

Вдруг в стене ослепительного света разверзлась дыра прямо передо мной, и в ней показался всадник с огромным мечом на странном огромном рогатом животном демонического вида.

И всадник, и зверь были в сверкающих латах, за ними простирался пейзаж: зеленый луг и извилистая река уходящая вдаль.

Всаднику и его необычному зверю я не удивился и совершенно его не испугался, мне будто было все равно, что со мной произойдет дальше, в ад я попаду, в рай, в желудок этого демона или здесь останусь.

Всадник подъехал совсем близко и дружественно подал мне руку. Я сразу оказался рядом с ним, на его странном «коне».

Он молча вез меня вдоль реки, и наконец мы въехали в прекрасную тихую долину, окруженную высоченными острыми скалами, со светящимся розовым небом, синими облаками и разноцветными цветами в пушистой тёмно-зеленой траве.

Мы слезли с чудовища и пошли пешком вдоль реки, и он сообщил мне, что долго ждал этого момента, чтобы поговорить со мной, но я при жизни отказывался его слушать, и он счастлив наконец-то поделиться со мной. Меня это немного удивило.

Рыцарь долго мне рассказывал об этом месте, о драконах, здесь обитающих, о своей жизни, насыщенной приключениями, о рыцарских поединках, о войнах с демонами, о победах, о героических поступках, о прекрасной девушке, на которой он хочет жениться, что-то объяснял мне еще.

Меня не покидало ощущение, будто мы давние друзья и просто долго не виделись. Я помню, что он говорил мне о том, что он отважный, благородный и непобедимый рыцарь, герой этой волшебной страны, гроза драконов и демонов, мечта всех красавиц.

Я должен был написать рассказы о нем, об этой прекрасной долине, о драконах, сражениях, подвигах, героизме и о любви, я, оказывается, обещал…

Он сообщил, что поначалу очень расстроился, что я не рассказал все это людям на Земле и что ему пришлось попросить об этом другого писателя, который справился с задачей.

Потом он показал мне фотографию художника, который согласился писать картины с образами из этого сказочного мира и жизни героя.

Мы с ним еще долго «разговаривали», и я постепенно стал узнавать в нем свои знакомые черты и удивляться, что во мне тоже есть он – этот храбрый рыцарь, которого я незаслуженно забыл почему-то…

Да, я много раз был на Земле доблестным и бесстрашным воином! Не понимаю, как я мог забыть такое, ведь хоть что-то должно было просочиться в человеческую память. И просочилось ведь!

Всего лишь надо было вовремя заметить это зернышко, поливать его, и оно бы проросло…

Тут подул сильный ветер, он стал сдувать все, что нас окружало, как картонные декорации, и уносить прочь, в бездну. Небо над нами стало угольно черным, трава и река исчезли, все исчезло.

Слияние

Мы стояли на отвесной скале, на ветру, среди разверзнувшейся со всех сторон черной бездны. Сначала тихо, будто издалека, стала доноситься прекрасная волшебная музыка.

Потом она стала громче, потом еще громче, и наконец звуки пронизывали меня насквозь, я сам стал этой музыкой. Я увидел мерцание перед собой, оно превратилось сначала в прозрачную радугу, а затем окружило нас со всех сторон и стало плотным и ярким.

Это был бесконечный, переливающийся радужный океан. Рыцарь сказал: «Нам пора прощаться, но ты всегда сможешь найти меня или позвать. Я всегда здесь!». Он вскочил на своё рогатое чудовище, они нырнули в радужный жидкий, плещущийся свет и растворились в нем.

Скала подо мной тоже растворилась, я потерял форму, океан окутал меня будто мягким одеялом, наполнил меня собой, я стал золотым шаром и на его радужных течениях, в золотом потоке понесся к своему месту покоя.

Там, в полной тьме, в пространстве удивительной чистоты, похожем на шарообразный зал с круглыми «окнами», в которых струился радужный жидкий свет, светило полное «Я» — яркая серебристая звезда, наряженная в плотное нежно-голубое гало с синей острой каймой вокруг.

Я — золотой шар — влетел в «окно». Я-звезда разрешила мне-шару слиться с собой, и я-шар нырнул в себя-звезду и теперь говорю с вами через другой луч своего внимания.

Кстати, в текущей жизни я и то прекрасное существо, что было моей дочерью в описанном спектакле, как издавна водится между нами, поменялись ролями.

Но сыграли их совершенно по-новому, совершенно в другой постановке, оставив в качестве особого знака друг для друга ключевую дату — 22 декабря.

***
Не прячьте свой радужный свет
И пламя в груди не тушите.
Не говорите ему слово «нет»,
Душу свою не душите.

На горло ей не наступайте,
Под песни ее творите,
Балуйте ее, поощряйте
И весь этот мир ей дарите.

Пусть вспыхнут, пусть засияют
Волшебные грани алмаза,
Пусть радужный свет наполняет
Тело, сердце и разум.

P.S. А что вы думаете о свой реализации в жизни? Что бы вам хотелось делать, если бы не давление общества? Поделитесь в комментариях.